Пожалуй, ни одной стране не досталось такого многообразия форм взаимоотношений культуры и государства, как России. Маятник раскачивался от свободных и бесплатных театров времен революции до нескольких строго государственных театров на всю страну в годы НЭПа. Начался век с периода самореализации художественной жизни, но большая его часть прошла под полным партийным контролем.
Сегодня искусство и власть сближаются в одном. На первый план они вновь выводят принцип самореализации культуры. Разница позиций в том, что сама культура желает быть свободной, но субсидированной, а государство идеальным видит сохранение регулирующей роли при уменьшении финансовых затрат.
Геннадий Дадамян
К грядущим переменам сфера культуры во многом подвела себя сама. Общий бюджет государственных театров страны в прошлом году составил почти 12 млрд рублей. Примерно треть этих денег добыта ими самостоятельно, хотя способы привлечения дополнительных средств до конца не отрегулированы действующим законодательством. По сути, многое из того, что теперь предложено в виде проектов, уже существует на практике. Как когда-то бродвейские театры породили целое направление в американском законодательстве, так и у нас жизнь оказалась первична. Законопроекты лишь реагируют на ее изменения. Что они предлагают? Культура в треугольнике
До сих пор музеи, театры и библиотеки, находящиеся в государственной собственности, существовали в единственной организационно-правовой форме - учреждения. Теперь предлагается три формы, разница - в степени влияния государства. Учреждения сохранятся: они будут финансироваться строго через казначейство по жестко утверждаемым сметам, их лишат возможности распоряжаться заработанными деньгами, потому и смысл зарабатывать для них теряется: бюджетные ассигнования уменьшат в аккурат на величину "приработка". По мнению Елены Левшиной, ректора Института инновационных программ "Интерстудио" (Москва), учреждения будут жить почти по советскому образу: стабильно, но нище, с гарантированным куском хлеба, но без масла.
Противоположностью выступает новая организационно-правовая форма - государственная (муниципальная) автономная некоммерческая организация. Этот тип юридического лица может самостоятельно распределять заработанные средства (правда, под контролем попечительского совета, в состав которого входят представители учредителя - государства, а также спонсора - бизнеса). Имущество принадлежит ему на правах собственности. Бюджет может выделять субсидии (на условиях заказа путем тендера), а может и не выделять. Эта форма сохраняет в названии слово "государственная", но обязательства государства перед ней условные - это структура, близкая к рыночной.
Государственное или муниципальное автономное учреждение - промежуточный вариант. Имеет статус юридического лица и имущество (например, здания) в оперативном управлении. Доходы поступают в самостоятельное распоряжение. Может работать по заданию учредителя на средства из бюджета - опять же на конкурсной основе.
На группы будут поделены все организации культурной сферы. И отнюдь не по собственному выбору, а по воле учредителя: в зависимости от соотношения бюджетных и внебюджетных средств в существующем финансовом раскладе, от величины доходов от основной деятельности, от важности социальной функции и прочих условий. Приспособиться к неизбежному
Участники екатеринбургского театрального форума, в основном директора и художественные руководители театров Уральского региона, разделились на пессимистов и оптимистов. С позиций первых выступил видный ученый в сфере культуры директор Высшей школы деятелей сценического искусства Геннадий Дадамян: "Государство входит в роль Понтия Пилата: сам он Христа на казнь не посылал, за него это сделали другие. Государство не закрывает театры, но предлагает такие формы, в рамках которых они сами постепенно закроются". В кулуарах доводилось слышать мрачные предсказания: "Губернаторы затаились в ожидании команды "фас" из Москвы". Но тот же Дадамян считает, что нельзя сидеть сложа руки: "Мы уже профукали пять лет, а нужно было самим экспериментировать, предлагать разные организационные формы. Теперь будем думать, как приспособиться к неизбежному".
К числу оптимистов относятся уже вставшие на путь преобразований, а также морально к ним готовые. Директор Екатеринбургского театра юного зрителя Янина Кадочникова и в существующих рамках работает энергично. В автономной форме она чувствует стимул для развития, но верит, что ее театр выживет и в ранге учреждения. Директор Тюменского государственного театра драмы и комедии Владимир Коревицкий рассказал, что его театр уже изменил организационную форму, став автономной некоммерческой организацией культуры. Руководство получило возможность самостоятельно формировать штатное расписание, заводить как бюджетные, так и внебюджетные счета. Жесткий контроль со стороны правления за расходованием средств соединяется с большой свободой при их зарабатывании и распределении.
Законопроекты содержат немало разумного, они вписывают творческую сферу в рыночную действительность. Но немало в них и "ловушек для Золушки", коей культура в России традиционно является. В попытке заранее предвидеть пустоты, грозящие провалом не только культуре, но и всему обществу, состоял позитив театрального форума. Звонок от Иван Иваныча
Проекты разработаны, а механизмы их реализации - нет. Как нередко бывает в России, сначала бросаем зерно, затем начинаем готовить почву, а то и вовсе машем рукой: авось само прорастет. Заместитель начальника управления культуры администрации Екатеринбурга Андрей Шевлягин недоумевает: как можно выделять средства не по смете, если не определен фонд заработной платы, из каких финансовых критериев исходить? Как делить театры, чиновники сегодня не представляют. Оперу - в бюджет, оперетту - на выход? Или наоборот?
При отсутствии механизмов реализации предлагаемых законопроектов учреждениям культуры не остается ничего иного, как применять один из самых эффективных в России механизмов решения вопросов - на основе личных взаимоотношений. "Все зависит от нас и наших властей, как мы договоримся", - говорит главный режиссер Тобольского театра драмы имени Ершова Валерий Медведев. Владимир Коревицкий не скрывает, что главным условием успешного перехода тюменского театра к новой организационно-правовой форме стал конструктивный диалог с властью: "перестройщиков" поддержал губернатор Тюменской области Сергей Собянин, не сократив финансирование театра.
Что ж, Тюмени повезло: там и деньги есть, и понимание значимости культуры. Но если только личными связями предстоит затыкать дыры в законе, театры вскоре станут заложниками власти. И особенно больно это ударит по регионам.
В нашем многонациональном государстве есть две "нации", которые отличаются друг от друга сильнее, чем русские от татар или евреи от немцев. Это столица и провинция. У них разные образы мыслей и уровни жизни, интересы и предпочтения, и в рамках единого государственного языка они порой совершенно не способны понять друг друга. Один из признаков цивилизации - устранение этих противоречий.
Столичные театры, которые уже научились жить на хозрасчете, кстати, резко против инициатив правительства. Они вполне конкурентоспособны в мировом масштабе: имеют возможность приглашать лучших режиссеров мира, делать декорации, освещение и звук по последнему слову техники. Теперь власти пытаются причесать их той же гребенкой, что и всех: вместо того чтобы подтянуть слабых до уровня сильных, сделают наоборот.
Столичность - это отдельная история, однако сущность единства страны в том, чтобы ребенок не чувствовал себя ущербным, где бы он ни жил: хоть в Тыве, хоть в Питере. В стране, где половина школьных туалетов до сих пор на улице, наличие в самом захолустье даже маленького театра имеет не только культурное, но и социально-общественное значение. Франция в свое время ради уменьшения культурной пропасти между Парижем и окраинами выделила крупные ассигнования именно малым и отдаленным театрам, и некоторую социальную напряженность удалось снять.
Предложенные законопроекты скорее способны привести к усилению географического расслоения страны. Они особенно тяжелы для провинциальных театров - тех, что не составляют, может быть, национального достояния, но нередко служат единственным очагом культуры для большого региона. Как Ирбитский театр в Свердловской области, Тобольский - в Тюменской. Реалии их жизни таковы, что зарабатывать они не могут: зрителей немного, цена билетов невысока. Экономически их существование неоправдано. Такие театры - первые претенденты на незаметный уход. А поскольку общественная поддержка чем дальше от столиц, тем слабее, они становятся заложниками местной власти, зависят от ее "окультуренности". Заказ на культуру
Госзаказ - это понятие тихо, но уверенно выползло из временного укрытия. Госзаказ объявляется официальным механизмом взаимодействия культуры и власти. Речь идет не только о заявке на конкретную постановку. Учредитель в лице государства может заключать договор на исполнение театрами социальной функции, обеспечение гарантированной конституцией доступности культурных благ. Конкретно это будет выглядеть как контракт: сколько спектаклей должен показать театр, в том числе для детей и малоимущих (по льготным ценам). Бюджет, таким образом, финансирует уже не учреждение культуры само по себе, а конкретный социальный проект.
Так задумано. Однако при слове "госзаказ" на творцов нападает оцепенение. Здесь они и видят ловушку: тот, кто платит, рано или поздно заказывает музыку. Елена Левшина не устает разъяснять деятелям культуры: закон ни в одном пункте не предписывает потенциальному заказчику влиять на творческую составляющую. Но ведь и не запрещает.
А глядя на нынешние региональные власти, не приходится сомневаться, что они с удовольствием впишут театральное искусство в свои PR-проекты, оправдывающие бездеятельность и скудоумие. Премьер Свердловской области Алексей Воробьев в последнее время озабочен большим количеством разводов среди молодежи. Вместо того чтобы пересмотреть политику в сфере занятости молодых людей, максимально открыть бюрократические шлюзы для развития частного бизнеса и навести порядок в строительстве жилья, он предложил организовать для будущих молодоженов курс лекций в ЗАГСах. Очевидно, кому-то из екатеринбургских театров следует ожидать заказа на пьесу Гоголя "Женитьба" или Островского "Женитьба Бальзаминова", но уже в новой идеологической интерпретации. Ведь появилась ни с того ни с сего в репертуаре столичных театров в 60-е годы пьеса "Сталевары" - слабая в творческом плане, но сильная с точки зрения тогдашней идеологии. "Будут править по-советски", - предсказывает председатель Союза театральных деятелей России Александр Калягин, а он знает, о чем говорит.
В отношении к госзаказу обнаруживается принципиальное и глубинное противоречие природы творцов. Нутром опасаясь за творческую свободу, они тем не менее ностальгируют по объединяющей идее: куда ж нам плыть... "Стране до сих пор не предложен образ будущего: во имя чего работать, чему служить?" - звучало на конференции из многих творческих уст. Кому служить - извечный вопрос для художника. "Очень почетно умереть за Родину, за страну, но еще важнее - жить для нее", - говорил Сергей Эйзенштейн. За кем идти? Кто-то уверен, что история принадлежит царю. Пушкин считал, что поэту. Иосиф Бродский полагал, что в конечном итоге труд поэта (в широком смысле - творца) - это "элементарное желание трактовать Библию". Он же обозначал собственное творческое кредо как "наглую проповедь идеализма". Евгений Замятин писал в 1921 году: "Настоящая литература может быть только там, где ее делают не исполнительные и благонадежные чиновники, а безумцы, отшельники, еретики, мечтатели, бунтари, скептики".
Вся жизнь искусства крутится вокруг идеологии - системы идей, которые главенствуют в обществе в тот или иной период его развития. Часть творцов становится ее проводником, часть - противником, остальные дистанцируются и объявляют искусство чистым. Национальная идея является продуктом всего общества, а оформляется, выкристаллизовывается интеллектуальной элитой. Искусство служит прекрасным ее проводником, а культура, как благоприятная среда, воспринимает и доносит до каждого. Опыт Соединенных Штатов Америки с их великой американской мечтой - яркое тому подтверждение: на идею слаженно работают музеи, писатели, национальные парки, кинематограф. И понятно, почему у нас культура и искусство пока по-настоящему не востребованы: нет общественной идеи, хотя попытки ее сформулировать предпринимаются. В недавнем интервью нашему журналу первый заместитель Председателя Совета директоров "Альфа-банка" Олег Сысуев предложил скопировать американскую формулу people first, people last, people always - человек превыше всего, он мера всех вещей. Профессор Высшей школы экономики Геннадий Константинов высказал на одной из конференций "Эксперт-Урала" такой вариант национальной идеи: "Наши дети, внуки должны жить лучше нас". Тут все упирается в то, какие знания мы можем дать детям. Роль культуры в этом вопросе невозможно переоценить...
Так совпало, что в дни, когда началось обсуждение законопроектов, регулирующих деятельность культурных организаций, страна отмечала юбилей Ролана Быкова - творца, главным адресатом которого были дети. Но его безобидную с первого взгляда ленту "Айболит-66" ценители общественной нравственности признавали порочной. По словам супруги Быкова Елены Санаевой, они выискивали аллюзии и те легко находились: "Это даже хорошо, что пока нам плохо!", "Нормальные герои всегда идут в обход". Кому может быть плохо, если общество идет к коммунизму? Что значит "в обход", когда мы покоряем, прокладываем и побеждаем? Что это за фиги в кармане? Есть ли у нас гарантии, что мифические "фиги" не начнут выискивать сегодня? Пока это вопрос без ответа. Хотя мало кто сомневается, что нынешняя власть навсегда отучилась думать по-советски.
Генеральный директор концерна "Калина" Тимур Горяев убежден, что национальная мечта должна быть четко сформулирована в образе национального героя: "В США этот образ есть, и по заказу Госдепартамента его регулярно "промывают" на телевидении - этакий белозубый улыбающийся здоровый парень, простой, но честный. А у нас на кого равняться? Посмотрите любой сериал, там образ бизнесмена и морального урода слился в единое целое...". Между тем опросы ВЦИОМ показывают, что молодежь настроена к предпринимателям куда благожелательнее, чем старшее поколение, молодые люди начинают ориентироваться на состоявшихся людей. По мнению заведующего кафедрой психологии личности МГУ Александра Асмолова, это означает, что "молодые готовы сами нести ответственность за свой жизненный путь". Да, успешный бизнесмен - это притягательный образ, только многие ли уверены, что смогут стать успешными? Социологи говорят - нет, большинство россиян считает, что для них это недостижимо, поэтому им проще не любить успешных. Разве это не творческое поле для деятелей культуры? Разве не способны они ликвидировать этот серьезный раскол нашего общества и сделать россиян более уверенными в собственных силах, готовыми к новым жизненным открытиям и достижениям?
За рубежом, кстати, например в Германии и Швеции, фирмы привлекают театр для выстраивания корпоративных отношений - создания более терпимой, дружеской атмосферы между начальником и подчиненным, собственником и наемным рабочим. Профессиональные режиссеры ставят спектакли, где актеры - члены трудового коллектива. На спектакли приглашают членов семьи, партнеров по бизнесу. Эффективно для корпорации, интересно и денежно для театра. Без крыльев
По образному выражению Геннадия Дадамяна, культура - это птица о двух крыльях. Жить и летать ей помогает, с одной стороны, государственная поддержка, с другой - общественная. Наибольшая опасность для российской культуры, отпускаемой в свободный полет, по мнению многих участников форума, связана со слабо сформированным общественным крылом.
Задуманные перемены ориентируются на западный опыт. Он вполне оптимистичен с точки зрения экономии государственных средств. В большинстве развитых стран бюджетные ассигнования составляют не более половины финансового жизнеобеспечения культуры. У нас, напомню, до сих пор государство содержит театры на две трети от потребностей.
В странах Европы развита система проектов: средства выделяются под определенные акции, темы, постановки, и лишь после успеха нескольких проектов организация может рассчитывать на долгосрочное финансирование. (Близкую схему предлагают новые российские законопроекты.) В США система иная. Национальные музеи и театры (а их единицы) до 80% средств получают от федерального правительства. Культурные организации штатов зависят уже от местных властей, причем сам факт существования музея автоматически не влечет за собой муниципального содержания, его нужно добиться, "защитить" себя: не только перед чиновниками, но и общественными представителями. Наибольшая же часть средств в США и значительная в Западной Европе поступает учреждениям культуры через многообразные общественные фонды, крупные и мелкие. Буквально каждое предприятие имеет свой фонд и свой грант, да не один. Плюс частные пожертвования. В Бостоне исключительно на частные средства недавно построили новое здание филармонии.
...Как это далеко от России. Были и есть у нас меценаты, но не было и нет стройной, государством созданной общественной системы поддержки культуры. Геннадий Дадамян: "Я несколько лет искал в архивах материалы о том, какие экономические льготы получали русские меценаты. Не нашел. Главным благотворителем раньше был царь, императорская семья, в обществе действовал закон подражания, вслед за ним и другие жертвовали средства культуре. Однако целенаправленного развития, стимулирования меценатства не существовало". Нет у нас такой традиции. И сегодня благотворительная помощь всем театрам страны составляет лишь 3,6% от общего объема финансирования. Это и понятно: не создана законодательная база для спонсорства, не существует экономических и социальных стимулов. Не разработана, по примеру других государств, льготная система налогообложения, которая не служила бы очередной лазейкой от уплаты налогов, а действительно была выгодна и бизнесу, и культуре, и государству.
Пока не создана общественная поддержка культуры (а это процесс не одного года), при уменьшении государственных субсидий птица культуры рискует остаться бескрылой.
